В криминальных хрониках Советского Союза можно найти упоминания о выдающейся преступнице, которая получила не только признание мужчин, но и воровскую корону. Или о легендарной аферистке, которая по масштабам своих дел могла дать фору многим криминальным авторитетам. Истории женщин, снискавших авторитет и уважение в суровом мире воров в законе.
Без права на титул
На просторах бывшего СССР сегодня «работают» сотни воров в законе. Каждый из них — индивидуальность, объединяет воровскую семью одно: в нее входят только мужчины. Женскому полу путь в воры в законе закрыт — и формально это требование объясняется просто. Обладателям воровского титула, по неписанным законам криминального мира, строго запрещен любой контакт с мужскими половыми органами (кроме своих собственных, конечно). Однако для женщин, по понятным причинам, такой контакт вполне естественен. Посему, дабы не допустить коллизии, когда вор на законных основаниях и безнаказанно нарушает «закон», женщинам просто отказали в праве на коронацию.
Авторитеты приняли официальный запрет на посвящение женщин в воровскую семью на всесоюзной сходке 1956 года. И несмотря на то что с тех пор в СССР, а позже и в России, появилось немало представительниц прекрасного пола, по меркам криминального мира достойных воровского титула, никто из них его так и не получил.
Однако до 1956 года воровки в законе в Стране Советов все же встречались (иначе зачем было бы вводить запрет). Главной претенденткой на воровской титул могла бы стать легендарная Софья Блювштейн по кличке Золотая Ручка, но знаменитая воровка орудовала еще в царской России, при том что воры в законе появились лишь на рубеже 20-30-х годов XX века. Зато в начале 40-х видной фигурой криминального мира в СССР стала некая Аглая Демидова, которая сумела-таки получить воровской титул.
Легенда московских подворотен
Из лагерей девушка вышла уже заматеревшей преступницей — и сразу вернулась к воровскому ремеслу. Она быстро обрела популярность и признание среди московских воров-мужчин. Якобы Демидову в столице так уважали, что в итоге наделили воровским титулом. Правда, с одной оговоркой: посещать сходки криминальных авторитетов Аглае было запрещено. Возможно, получить титул Демидовой помог роман с одним из представителей криминальной элиты Москвы того времени.
Впрочем, недолго воровка в законе была на свободе: она залезла в карман переодетого в штатское милиционера — охотника на рыночных воришек. Суд был строг к рецидивистке и приговорил Демидову к десяти годам лагерей. Воровской титул сулил Аглае высокое положение среди обычных зэчек, но не все с этим были согласны.
Роковая связь
Демидову невзлюбила одна из соседок по камере: она считала себя главной и притесняла новеньких. Воровка в законе вступилась за них, а ее слово на зоне значило немало. Но в лице местной авторитетки Аглая обрела главного врага, и противостояние с ней стало для Демидовой роковым.
Шанс своей противнице воровка в законе дала сама: ради освобождения из лагеря она вступила в связь с тюремным доктором. Очарованный Демидовой медик выписал ей липовую справку, что она якобы больна туберкулезом. Однако о подлоге узнали в лагерном руководстве, врача уволили, а Аглая осталась за решеткой.
Очень быстро об этой истории прознали и сиделицы. Противница Демидовой сразу отправила весточку ворам в законе, находящимся на воле: мол, ваша протеже замечена в связи с представителями власти, к которым относится и лагерный врач. Согласно воровскому кодексу, такое поведение было категорически запрещено, а потому на сходке воров в законе Демидовой вынесли смертный приговор.
Воровку должны были убить прямо в камере, но на сторону Демидовой встали зэчки, за которых она заступалась. Завязалась потасовка, в которой погибла не только главная противница Аглаи, но также надзирательница — Демидова разбила ее голову о стену.
Кровь изменницы
После побоища в лагере воровка в законе вновь пошла под суд — это было в начале 50-х годов. На процесс ее везли два конвоира, но доставить Демидову на скамью подсудимых им было не суждено. Конвой ехал через глухой лес, и в какой-то момент арестантка попросилась справить нужду. Сопровождать ее отправился один из конвойных; Демидова заколола его длинной цыганской иглой и сбежала.
Когда второй конвоир спохватился и нашел тело напарника, Аглая уже скрылась. Она направилась в Подмосковье, где жил ее возлюбленный — тот самый, вероятно, который и обеспечил ей воровской титул. Правда, Аглая не знала, что авторитет в курсе ее связи с лагерным врачом. Когда они встретились, любовник не послушал оправдания изменницы и поступил так, как требовала воровская сходка: убил Демидову, метнув в нее нож.
Именно эти события, по некоторым данным, подтолкнули воровской мир к принятию в 1956 году запрета на коронацию женщин. Впрочем, если фигура Демидовой — скорее полумифическая, то Калина Никифорова была абсолютно реальным человеком. Именно ей из всех представительниц преступного мира удалось ближе всех подойти к получению воровского титула.
Воровской роман
Калина родилась 17 июля 1945 года в Баку, куда незадолго до конца Великой Отечественной войны перебрались ее родители — евреи по национальности. Прожив некоторое время в Азербайджане, семья перебралась в Подмосковье. В школе талантливая Калина подавала большие надежды, учителя прочили ей научную карьеру. Однако, к их удивлению, выпускница так никуда и не поступила.
Вместо этого в 18 лет девушка спешно вышла замуж за престарелого ювелира Юлия Никифорова. Все видели в этом браке лишь голый расчет, но Калина утверждала, что у них настоящая любовь. Брак подарил Калине сына Виктора, родившегося в 1964 году, и множество полезных знакомств, которые она получила через мужа и его связи. Одним из знакомых Калины стал Вячеслав Иваньков по кличке Япончик — один из будущих лидеров преступного мира СССР и России.
Ходили слухи, что Япончик и был настоящим отцом маленького Вити. Это неудивительно — все знали, что Калину и криминального авторитета связывали романтические отношения. Муж-ювелир недолго мешал роману — через несколько лет после свадьбы он скончался, оставив жене и сыну приличные сбережения. Никифорова могла бы спокойно и сыто жить многие годы, но этому мешала ее авантюрная натура.
Королева спекулянтов
Благодаря связям мужа Калина устроилась на очень хлебную должность — продавцом в один из знаменитых валютных магазинов «Березка». Это еще больше расширило круг ее знакомств, она прослыла женщиной, которая может решить любую проблему и достать все, что угодно, — конечно, не за спасибо. Впрочем, даже такого престижного положения Калине было мало, и она постепенно подалась в криминал.
Пользуясь служебным положением, Никифорова стала давать домушникам наводки на квартиры состоятельных покупателей. Занялась Калина и валютной спекуляцией — впрочем, не лично, а через сеть подручных, которую курировала вплоть до середины 70-х годов. Правда, в 1976 году теневой бизнес тихой продавщицы оказался под угрозой: одного из ее сообщников поймали на нелегальной торговле джинсами.
Задержанный спекулянт молчать не стал и сдал своих боссов: и Никифорову, и директора магазина «Березка», который тоже был в деле. Вскоре после этого Калину арестовали; 30 июля 1976 года суд назначил ей три года лишения свободы. Отбывать срок Никифорову отправили в Можайскую колонию, где она сумела правильно поставить себя и стала одной из самых авторитетных арестанток.
К слову, находясь за решеткой, Калина попыталась спасти своего возлюбленного Япончика. Узнав, что его собираются посадить за угон автомобиля, Никифорова заявила, что авторитет во время угона находился с ней на несанкционированном свидании. Впрочем, свидетелей рандеву не нашлось, и показаниям осужденной следователи не поверили.
Миллионерша из подполья
Засиживаться за колючей проволокой неуемная Калина не собиралась и при первом удобном случае стала осведомителем милицейского отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС). Стражам порядка арестантка пообещала сдавать спекулянтов, торговцев валютой и воришек всех мастей. Милиционеры Калине поверили, дали оперативный псевдоним Юля и отпустили условно-досрочно. Вскоре после освобождения Калина устроилась на работу — и снова хлебную: при помощи связей и денег стала официанткой в столичном пивном ресторане.
Правда, оперативники Никифорову недооценили: она начала вести двойную игру. С одной стороны, продолжила преступную деятельность. С другой — стала устранять конкурентов руками стражей порядка. Никифорова наладила недолив пива и разбавление его водой, что приносило ей неплохой по тем временам доход. Попутно Калина знакомилась с новыми нужными людьми — в том числе из преступного мира Москвы. При помощи таких знакомых Никифорова открыла несколько катранов — подпольных игровых клубов, где в основном собирались картежники.
Позже Калина нашла еще один способ обогащения — открыла на одном из предприятий подпольную обувную фабрику. В 70-е годы Никифорова стала хозяйкой ювелирного магазина в Берлине, куда контрабандой везли камни и золото из Магадана и Якутии. Неудивительно, что к началу 80-х ее состояние перевалило за миллион рублей.
Примерно в то же время интерес к Калине проснулся у евреев, которые хотели перебраться в Израиль, но не знали, как переправить туда богатства, нажитые втайне от советской власти. Конечно, подпольная миллионерша им не отказывала: за щедрое вознаграждение принимала на хранение чужое добро (как правило, валюту и драгоценности), обещая, что как только беглецы доберутся до Израиля, то воссоединятся со своими богатствами.
Как нетрудно догадаться, свои обещания Никифорова не сдержала ни разу, став еще богаче. Она умудрилась кинуть даже школьную подругу, доверившую ей свои драгоценности. При этом для самой воровки эти махинации были абсолютно безопасны: в советскую милицию никто из евреев, перебравшихся в Израиль, обращаться даже не думал.
Советские Бонни и Клайд
Тем не менее на заре 80-х Каля (так называли Калину ее близкие) вновь оказалась в шаге от тюрьмы. Япончик попросил свести его с филателистом Аркадием Нисензоном — другом ее покойного мужа. Вор в законе рассказал подруге, что к нему пришел бывший помощник Нисензона по имени Марк, у которого филателист якобы украл партию старинных икон. Проситель хотел, чтобы Япончик наказал обидчика.
Калина решила поучаствовать в мести: она связалась с Нисензоном и представила Япончика как коллекционера марок. Ничего не подозревающий филателист согласился встретиться с авторитетом в собственной квартире — и быстро об этом пожалел. При встрече Япончик сразу поставил Нисензона перед фактом: отныне тот должен ему 100 тысяч рублей — 60 за иконы и 40 в качестве компенсации за низкий поступок. Чтобы подтолкнуть филателиста к верному решению, подельники Япончика наполнили ванну Нисензона едким химическим веществом и пригрозили растворить его в нем.
Тот согласился на все условия вымогателей, но позже пошел писать заявление в милицию. В итоге Япончик вместе с подельниками оказался за решеткой, но Никифорову он выгородил, и она осталась на воле. Впрочем, ей все равно пришлось понервничать: Япончика оперативники задержали прямо на пороге ее квартиры в Люблино, где советские Бонни и Клайд вместе провели ночь.
Кроме того, Калина прошла через несколько милицейских допросов — ведь потерпевший филателист прямо заявил об ее участии в схеме рэкета. Но Никифорова сумела выкрутиться: она рассказала стражам порядка, что действительно свела Нисензона с Иваньковым, но о преступных намерениях последнего ничего не знала. Обыски у Калины тоже результата не дали: все подозрительные вещи хозяйка квартиры успела спрятать у подруги, жившей по соседству.
Вор в погонах
Между тем атака на филателиста стала не единственным криминальным эпизодом на счету дуэта Япончика и Никифоровой. Незадолго до истории с Нисензоном Калина вышла на двух богатых коллекционеров старинных монет из Краснодара. Аферистка предложила нумизматам купить якобы хранившуюся у нее редкую золотую монету времен Николая II.
Они с радостью согласились выложить за раритет огромную по тем временам сумму в валюте — 80 тысяч долларов. Но когда нумизматы прибыли на заключение сделки (Никифорова для этого приехала в Краснодар), их ждал неприятный сюрприз: на встречу нагрянул милиционер. Продажный страж порядка согласился отпустить скупщиков, но с условием: их доллары останутся у него.
Коллекционеры, далекие от мира столичного криминала, не поняли, что милиционером был переодетый Япончик. А когда жертвы мошенничества смекнули, что их провели, аферисты успели благополучно вернуться в Москву. Само собой, обращаться в милицию нумизматы не рискнули.