У буссенаровского капитана Сорви-головы есть реальный прототип. Он был старше знаменитого книжного командира и урождённым буром, а не французом. Но подвиги его не уступали описанным в книге. Как Дани Терон стал для Британской империи «главной занозой», а для ЮАР — национальным героем? Сейчас расскажем.
В форте Шанскоп (Претория, ЮАР) стоит необычный памятник. Мужчина в широкополой шляпе, припав на одно колено, пристально вглядывается вдаль. В руках у него винтовка «маузер», на поясе пистолет той же фирмы, поверх гражданского пиджака — патронташ с обоймами. Его зовут Даниэль Йоханнес Стефанус Терон, или попросту Дани Терон. Это один из лучших разведчиков, диверсантов и героев безнадёжной войны за свободу двух маленьких бурских республик против огромной Британской империи.
На открытии монумента в 2002 году президент Нельсон Мандела произнёс речь на африааканс (диалект голландского языка с элементами французского, португальского и английского). Это был наивысший респект со стороны первого чернокожего президента ЮАР в адрес представителя былых угнетателей и авторов политики апартеида. В стране Терону установлены ещё два памятника, а его имя носит школа военной разведки. Чьему примеру следовать будущим офицерам, как ни примеру Даниэля, который прославился как прирождённый разведчик, совершивший десятки дерзких диверсионных операций.
Великий Африканский трек в поисках Земли Обетованной
Клубок противоречий в регионе начал завязываться в XVII веке. Тогда потомки гёзов (участников сопротивления, восставших против испанской тирании в XVI веке) стали селиться в Капской колонии, основанной Ост-Индской голландской компанией. Земли в родных Нидерландах было слишком мало.
После отмены Нантского эдикта к ним присоединились французские гугеноты. В поисках лучшей доли сюда стекались немцы, ирландцы, испанцы и представители многих других народов Европы. Так появился народ буров. Причём слово «буры» они считали чуть ли не оскорбительным, а предпочитали называться «бюргерами» — свободными гражданами.
Всё шло неплохо, пока на горизонте не появились англичане. Они со своей фирменной деловитостью обживали Капскую колонию, пока… не присоединили её к Британской империи по итогам наполеоновских войн.
Бурам, которые привыкли к своим порядкам, это всё решительно не понравилось. Многие из них запрягли быков в повозки и отправились на поиски новой земли обетованной — на север, в «Великий трек», что привело к созданию двух республик.
На пути их ждали многочисленные войны с «кафрами» — местными племенами. Которым незваные гости и захватчики — буры — сразу не глянулись. А позже с севера ещё и агрессивные зулусы стали набегать. В общем, бюргеры сооружали крепости из повозок и попутно обретали отличные навыки стрельбы и партизанской войны в саванне. Суровый вышел народ.
Бей первым, Крюгер
Президент независимой республики Трансвааль Пауль Крюгер пребывал в тяжёлых раздумьях. В его стране оказалось слишком много золота и алмазов. Чем же это плохо? А тем, что копи и рудники принесли стране не только деньги, но и десятки тысяч старателей-«ойтландеров» (чужаков), а также пристальное внимание ненасытной империи. Число чужеземцев (большей частью выходцев из британских пределов) было уже близко к числу бюргеров, имеющих право голоса. И ойтландеры стали требовать себе избирательных прав.
Президент Трансвааля Пауль Крюгер
В этом их активно поддерживал Лондон. Англоязычный электорат мог избрать президента, который не противился бы процессу поглощения маленькой страны.
Первая попытка аннексии провалилась, и первая англо-бурская война закончилась в пользу Трансвааля. И если на Даунинг-стрит, 10 (резиденция премьер-министра Великобритании) считали, что Южноафриканская республика находится под сюзеренитетом короны, то в самой республике полагали совершенно иначе.
Президент Трансвааля Крюгер понимал гибельность конфликта и шёл на уступки. Он представил максимально либеральный проект закона о правах ойтландеров. Однако Лондон стал играть в молчанку. После чего потребовал, чтобы английский язык сделали государственным, а трансваальская армия сложила оружие. Аппетиты британского льва росли не по дням, а по часам. Нападение стало лишь вопросом времени, необходимого для сосредоточения имперских войск.
Что же делать? Придётся бить первыми! 11 октября 1899 года объединённые силы Трансвааля и Оранжевой республики пересекли границы британских колоний. Война началась.
Адвокат буров из Питерсбурга
До начала описанных событий молодой адвокат Даниэль Йоханнес Стефанус открыл свою практику в южноафриканском Крюгерсдорпе.
Девятый из пятнадцати детей в семье, он родился в Капской колонии. К 27 годам успел получить хорошее образование. Работал сначала учителем, затем сменил место у школьной доски на должность в юридической фирме Питерсбурга. Потом была война с африканскими племенами на севере Южно-Африканской республики (да, буры были не «белыми и пушистыми», а такими же завоевателями, как и британцы), получение трансваальского гражданства. После чего Даниэль и открыл свою адвокатскую практику.
Сдержанностью, характерной для юридической профессии, он не обладал. А наоборот, отличался буйным нравом. За полгода до начала войны Терон преподал урок английского бокса журналисту британской Star — за опубликованный в газете мерзкий пасквиль, порочащий буров в лучших традициях информационной войны.
Суд оценил насильственное нарушение свободы слова в 20 фунтов. Впрочем, эту сумму собрали восторженные соплеменники Терона прямо в зале суда.
Велосипед или лошадь?
Кстати, Сорви-голова, ездите вы на велосипеде?
— Велосипед — мой любимый вид спорта, и, не хвастая, могу сказать: я в нем очень силён.
(Луи Буссенар «Капитан Сорви-голова»)
Конечно, Даниэль не мог остаться в стороне от происходивших в стране событий. И как городской человек, оценивший хай-тек своего времени — велосипед, он задумал собрать отряд разведчиков‑велосипедистов.
Буры идут на войну на своих лошадях, а крайне полезных в хозяйстве животных надо беречь — так объяснил своё креативное решение Терон.
Вооружённые буры
«Ваше превосходительство, — Дани Терон пришёл на аудиенцию с президентом Крюгером и генералом Жубером, — лошадь должна спать, есть, пить, а велосипеду нужно только масло и насос».
Так решение о создании корпуса (отряда) велосипедистов Wielrijders Rapportgangers было принято.
— Да. И я намерен завербовать сотню молодых людей, сформировать из них роту разведчиков и отдать её в ваше распоряжение.
(Луи Буссенар, «Капитан Сорви-голова»)
Терон дал объявление в газету. Нужны были сильные, молодые и образованные: с таким чудом техники не каждый фермер справится!
Вскоре удалось набрать 108 человек, сведённых в семь отделений под общим командованием самого Терона, которого произвели в капитаны. Помимо двухколёсных машин бойцов снабдили бриджами, револьверами, карабинами, биноклями, а также ножницами для резки проволоки.
Велосипедисты Дани ещё до начала войны собрали ценные сведения о хороших пастбищах, выгодных позициях и удобных маршрутах на территории англичан. За что удостоились особой благодарности трансваальского генерала Луиса Боты. Разведчики наматывали десятки километров по вельду: развозили депеши и донесения, вскрывали расположение британцев и при необходимости вступали в бой.
Двухколёсный транспорт полностью оправдал себя на бескрайних просторах Южной Африки.
На Натальском фронте, в битве при Спион-Копе, велосипедисты оттянули на себя огонь пяти батарей от ключевой высоты на позициях буров. В результате британцы понесли большие потери (полторы тысячи убитыми, ранеными и пленными) и потеряли захваченный было Спион-Коп. Кроме того, солдаты Её величества не смогли прорваться к осаждённому Ледисмиту. Потери буров составили чуть более трёх сотен.
Остерегайтесь старого Боба, как самого дьявола
«Остерегайтесь старого Боба, как самого дьявола, — писал Жубер. — Говорят, он задумал что-то новое. Это искуснейший стратег. Он строит всё на манёвре и избегает лобовых атак».
(«Луи Буссенар, Капитан Сорви-голова»)
Храбрость капитана Терона могла спасти от печальной участи армию Пита Кронье при Паардеберге, если бы не феноменальное упрямство самого генерала.
Британцы собрали огромные силы. Их возглавил фельдмаршал Робертс — ветеран англо-афганских войн. Опытный полководец, чтобы снять осаду с алмазодобывающих Кимберли и Мафекинга (занятых бурами), не стал идти в лобовую атаку. Хотя войск у него было в разы больше, чем у противника. Робертс сделал ставку на обходные манёвры.
А Кронье был глух к советам своих офицеров и иностранных спецов, предлагавших начать отступление. Позиции буров казались генералу незыблемыми.
Буры на позициях под Мафекингом
Когда ситуация стала критической, командир буров стал отступать, но так и не бросил огромный обоз, сковавший его по рукам и ногам. Силы бюргеров оказались прижатыми к реке Моддер.
Англичане развернули вокруг артиллерийские батареи и начали жестокий обстрел. Им вовсе не хотелось испытывать оборону противника атакой: первая попытка добить загнанного зверя обошлась в 1200 убитых и раненых. Умело маскируясь и окапываясь, буры вели убийственный огонь из своих «маузеров», пулемётов и пушек. Но поражение Кронье было лишь вопросом времени. Хотя коммандант Христиан Де Вет и капитан Терон дали упрямому генералу шанс на спасение.
Генерал Кронье с солдатами и одним из «Длинных Томов» — 155 тяжелых орудий
Коммандо Де Вета и отряд Деларея смогли не только сбить англичан с одной из ключевых высот, но и отразить атаку двухтысячного подкрепления британцев. Если бы армия Кронье бросила скарб и совершила ночной марш к горе, то смогла бы вырваться на свободу. Но приказ на прорыв так и не поступил.
— Вы проявили себя как самоотверженный, находчивый и отважный курьер, доставив мне важные бумаги генерала Кронье. Посылаю вас обратно с документами, не менее важными.
— Я весь к вашим услугам, генерал.
(Луи Буссенар, «Капитан Сорви-голова»)
Ночью 25 февраля 1900 года Дани в одиночку отправился на невыполнимую миссию. Два дня Де Вет ждал войска Кронье в условленной точке рандеву, но тщетно.
«То, что я предложил ему, было не только храбрым, рискованным делом, но и превосходило вообще всё, что было сделано в течение этой кровавой войны», — сказал о Тероне генерал Христиан Де Вет.
Ранним утром 27 февраля перед Де Ветом стоял окровавленный человек в лохмотьях. Дани Терон по сухой земле вельда, изобилующей кустарниками и колючками, пробрался ползком туда и обратно мимо многочисленных английских караульных.
Кронье был непоколебим в своём упрямстве: он отказался от предложения Де Вета. В 10 утра четыре тысячи буров сдались британским солдатам Робертса. Вооружённым силам двух республик был нанесён страшный удар, который тяжело отразился на духе всей армии.
Соединения буров под ударами превосходящих сил англичан стали откатываться назад — на территорию республик. Вскоре полевые сражения сменились партизанской герильей.
«Главная заноза в британском теле»
«Тысячу фунтов стерлингов тому, кто доставит живым или мёртвым капитана Сорви-голову». Майор Колвилл.
(Луи Буссенар, «Капитан Сорви-голова»)
Терон возглавил подразделение в соединении бурского Ковпака — Де Вета. Велосипеды при этом всё-таки заменили конями. В отряд вошли буры из Трансвааля, Оранжевой республики и иностранные добровольцы. «Банда», — говорили англичане. «Герои», — говорили бюргеры.
Соединения Де Вета, Деларея, Боты и многих других командиров нападали на обозы, подрывали железнодорожные пути, громили посты и небольшие гарнизоны англичан. И чаще всего безнаказанно скрывались от прибывших подкреплений на неутомимых бурских лошадях.
Вскоре Терон и его разведывательный корпус стали легендой по обе стороны фронта. Уже в апреле 1900 года лорд Робертс назвал его «главной занозой в теле Британии» (есть мнение, что старый вояка даже обозначил конкретную часть тела, но его адъютант опустил анатомические подробности) и назначил солидную сумму в 1000 фунтов за голову капитана. Живого или мёртвого.
Устой был взорван и мост, несомненно, повреждён. До ушей Жана то и дело долетали английские ругательства, крепкая солдатская брань, советы, которые каждый давал и никто не исполнял: «Какое несчастье! Тут работы дней на восемь, не меньше!»
(Луи Буссенар, «Капитан Сорви-голова»)
Тем временем на Глен-Сайдинг Дани с бойцами взорвали железнодорожный мост и взяли в плен четырёх британских офицеров.
Взорванный мост через реку Вааль
29 марта 1900 года Терон и 17 его бойцов отвлекли на себя четырёхсотенный конный авангард генерала Такера, который пытался поймать неуловимого Де Вета. И, хоть буры и отступили к Блумфонтейну, британцы понесли тяжёлые потери.
В июне в Претории собрался военный совет: командиры и руководители республик столкнулось с большими трудностями. Англичане давили массой и стягивали кольца вокруг отрядов. Женщин, стариков и детей сгоняли в концентрационные лагеря, фермы сжигали, а скот уводили или уничтожали.
Количество «томми» (прозвище английских солдат) в Южной Африке достигло уже 200 тысяч человек — это больше, чем всё бурское население двух республик. Бюргеров под ружьём — не более 25 тысяч. Но Дани выступал за продолжение войны: свобода или смерть!
При участии Терона Де Вет за сутки провёл три блестящих операции, взял 800 пленных и железнодорожную станцию, набитую грузами и почтовыми посылками. Британская казна получила убытков на 750 тысяч фунтов. А буры (помимо сигар, бренди и одеял) снабдили себя винтовками, патронами, динамитом и снарядами.
«Либо согнуть, либо сломать» — или рельсовая война
Сквозь дым, окутывавший среднюю платформу, уже показался
белый платок, которым махали, нацепив его на кончик штыка. Англичане решили вступить в переговоры.
(Луи Буссенар «Капитан Сорви-голова»)
Вскоре бойцы Терона тормознули поезд неподалёку от станции Хённигспрейт. После яростной перестрелки пленили сотню валлийских фузилёров. Там бюргеры разжились деликатесами военного времени: сахаром и кофе. Что не смогли забрать с собой, сожгли вместе с поездом.
Де Вет тут же присвоил Дани звание «Комманданта Терона» со словами: «Лучшее что есть у англичан — это кофе».
В июне буры захватили железнодорожную магистраль и разрушили многие километры путей. На расстоянии 10 миль не осталось ни одного телеграфного столба.
Терон принял активное участие в рельсовой войне. Его девизом было «либо согнуть, либо сломать». И гнул, и ломал коммуникации британцев он со всей своей энергией и мастерством. Чтобы англичане ремонтировали их подольше, под полотно закладывали десятки динамитных патронов. Бюргеры поджигали бикфордовы шнуры по команде одновременно, часто под свист пуль неприятеля.
Буры на железной дороге. Тактику рельсовой войны позже возродит Илья Старинов в Испании и советские партизаны в годы Великой Отечественной
Однажды Терон захватил британский поезд с американским консулом. Дани нашёл в его вагоне четырёх смело спрятавшихся британских офицеров и пожурил дипломата за нарушение законов войны.
Терон успевал буквально всюду. С маленьким отрядом в 15 человек он смог прикрыть отход деветовской артиллерии, которую нагонял британский конный авангард генерала Метьюэна. Попутно разведчики собирали информацию, которая позволяла двухтысячному отряду Де Вета регулярно вырываться из тесных объятий английских кавалеристов.
Перестрелки и длинные переходы. Снова переходы и снова перестрелки. 22 августа 1900 года Терон с десятком бойцов ворвался в Родепорт и разорил железнодорожную станцию. Через четыре дня он отбил у англичан 69 пленных буров, большинство из которых пополнили ряды партизан.
Конная атака буров
Ещё неделя и ещё один поезд, пущенный под откос… и 30 пленных. Локомотив взорван, а тринадцать вагонов сожжены. Почти одновременно бюргеры захватили поезд под Кроонстадом.
Пленных «томми» уже было некуда девать. Поэтому их часто отпускали «без всяких предварительных условий», отобрав винтовки и одежду получше («вытряхнуть из штанов», называли буры такой способ снабжения).
Артур Конан Дойл в своём труде об Англо-бурской войне называл Терона диким бандитом и негодовал по поводу подобных методов ведения войны. Но тактику выжженной земли, которую начали практиковать британские джентльмены, тоже сложно было назвать гуманной. За два года в концлагерях от голода и болезней умерли 20 тысяч буров, преимущественно женщин и детей. А страну опоясали многокилометровые линии блокгаузов из камней и железа с рядами колючей проволоки — военная новинка того времени.
Стальная имперская удавка всё туже стягивалась на шее сражающихся бюргеров. Их загоняли в клетки укреплённых линий и окружали кавалерийскими отрядами.
Когда шагают гёзы, шагают с ними слёзы их невест…
Утром 5 сентября 1900 года Дани Терон планировал очередное нападение на британскую колонну. Он отправился на рекогносцировку в одиночку. Удача подвела комманданта, и на холме Гатсранд он столкнулся с британским конным патрулём. Итог: два убитых и трое раненых… Опытного разведчика взять не так-то просто! Но англичане вызвали поддержку артиллерии. Им показалось, что холм обороняет целый отряд. Огонь целой батареи и прервал жизнь храброго диверсанта.
«Дани Терон погиб! Заменить его кем-либо другим было очень трудно: милых и храбрых людей, подобных ему, на свете, конечно много; но найти человека, совмещавшего, подобно ему, в своей одной личности такую массу качеств — мудрено. Вместе с храбростью он обладал военною сметкою и необычайной энергией», — говорил генерал Христиан Де Вет.
Через 10 дней бойцы отряда Терона достали его тело из могилы и перезахоронили на семейном кладбище жившей неподалёку семьи Пинар.
Война продолжалась ещё два года и унесла тысячи жизней. Результатом стала утрата независимости Трансвааля и Оранжевой республикой. В 1910 году вместе с другими южноафриканскими колониями они вошли в новый британский доминион — Южноафриканский Союз.
В 1961 году страна обрела независимость под именем ЮАР. А подвиги самого адвоката — «бандита» и партизана — послужили одним из источников вдохновения для романиста Луи Буссенара. Он написал книгу о приключениях отряда разведчиков под руководством юного французского миллионера Жана Грандье по прозвищу капитан Сорви‑колова.
В 1970-м в честь Терона учредили медаль, которой награждались военнослужащие армии ЮАР за десять лет беспорочной службы.
В 1903-м году останки неугомонного капитана снова перенесли и похоронили с его покойной невестой Ханни Нетлинг. Соединиться им пришлось только на небесах.
А место командира отряда занял его брат — Ян Терон. Ещё один из младших братьев легендарного диверсанта, Чарльз, стал прадедушкой оскароносной актрисы Шарлиз Терон. И, судя по её ролям, кипучий семейный темперамент передался по наследству.