В эпоху национальных государств и тотальных войн, казалось, не могут выжить никакие рудименты старого порядка. Так, могущество папского престола было подорвано ещё в эпоху наполеоновских войн.
Однако выяснилось, что и в начале ХХ века слово римского папы ещё не пустой звук. Дивизий у него действительно не было, но огромный авторитет среди миллионов католиков и признанный международный статус понтифика вынуждали считаться с ним. Кардинал Джакомо делла Кьеза, ставший римским папой Бенедиктом XV в самом начале Первой мировой войны, приложил все усилия, чтобы конфликт скорее закончился. Что получилось и что не вышло у папы-миротворца?
Избрание папы и политика
На протяжении столетий, вплоть до поляка Иоанна Павла II в 1978 году, римские папы выбирались из числа итальянских кардиналов. Кардинал Джакомо делла Кьеза (1854-1922) вполне вписывался в этот порядок. Выходец из аристократической семьи Сардинского королевства, в последние десятилетия XIX века делла Кьеза сделал хорошую карьеру, чему помогли как его происхождение и родственные связи, так и природный ум, расчётливость и талант дипломата.
Само избрание Бенедикта XV не было тихим. Предшественник его, папа Пий X, скончался 20 августа 1914 года. Собравшийся конклав, естественно, не избежал раскола по военно-политическим блокам: кардиналы из стран Антанты и кардиналы из держав Тройственного союза. Например, немецкие кардиналы обнародовали заявление, что Германия неповинна в начале войны и тех зверствах, в которых её обвиняют, а бельгийские епископы, конечно, придерживались другого мнения. Однако в целом кандидатура делла Кьеза устроила всех, поскольку он был итальянцем, гражданином нейтрального на тот момент государства, а итальянские кардиналы увидели в нём человека, не заражённого духом «модернизма» и обновленчества. Не помешало этому мнению и назначение кандидата кардиналом всего лишь за месяц до избрания папой.
В целом же для римской курии выбор Бенедикта XV оказался не самым удачным. Война спутала карты, расколола католический мир в Европе и привела к серьёзным финансовым трудностям. Можно спорить, как повлияли на церковное управление немногочисленные реформы в Ватикане, которые предпринял папа, или же насколько он был хорошим теологом.
В последнем случае известно, что Бенедикт продвигал, насколько хватало его сил, почитание Девы Марии. В его понтификате случилось известное чудо в Фатиме (Португалия) — явление Богоматери, пророчествовавшей о судьбах мира, охваченного войной. Любопытно, что в 1920 году, за два года до кончины папы, католическая церковь также канонизировала Жанну Д’Арк. Видимо, интересы патриотической пропаганды, искренняя вера и политические расчёты вместе определили деятельность и религиозные инициативы Бенедикта XV.
Чего папа точно не сумел — так это правильно распорядиться финансами. Его предшественник оставил запас в несколько миллионов итальянских лир, которого, однако, оказалось недостаточно. Как пишет историк Джон Поллард, к концу войны Святой Престол был практически банкротом:
«Доход от «лепты Святого Петра» [вносимое добровольно пожертвование в пользу Святого Престола от европейских государств и частных лиц – прим. автора] неизбежно резко снизился во время Первой мировой войны. По словам кардинала Гаспарри, в 1915 году «из воюющих сторон только Германия продолжала вносить лепту».
Резкое падение числа паломников также было одной из главных причин, так как часто те же самые паломники были источником этого пожертвования. Другая проблема заключалась в том, что в 1917 году Ватикан был вынужден взять большую часть своих финансов из «Banca di Roma» для спасения как католических банков, так и итальянской католической прессы.
Правда, что Бенедикт очень деятельно занимался благотворительностью, отдавая все свои доходы, чтобы помочь жертвам войны, голода и других бедствий. Действительно, было подсчитано, что на эти цели было потрачено 82 млн итальянских лир, огромная сумма по стандартам того времени».
Как саркастически замечают современные исследователи, следует говорить не об управлении финансами, а, скорее, отсутствии финансового управления у Бенедикта XV. После смерти папы в 1922 году Ватикан действительно оказался банкротом, и государственный секретарь, вышеупомянутый кардинал Гаспарри, был вынужден взять кредит у Ротшильдов, чтобы покрыть расходы от конклава 1922 года, который избрал Пия XI. В 1919 году Гаспарри даже предоставил подробный бюджет Ватикана премьер-министру Италии Франческо Нитти, чтобы показать всю катастрофичность ситуации и отговорить правительство Италии от идеи обложить налогом оставшиеся доходы Святого Престола.
Война и пацифизм
На что же были потрачены деньги, и каковы, собственно, были политические инициативы папы Бенедикта XV?
В первые же дни после своего избрания в сентябре 1914 года папа поспешил обратиться ко всем воюющим сторонам с предложением мира. Естественно, это предложение было проигнорировано, а в римской курии, как и во многих других европейских кабинетах, витало стойкое убеждение, что война окончится к Рождеству. Когда в ноябре 1914 года Бенедикт XV выпустил свою первую энциклику «Ad beatissimi», в которой назвал индивидуализм и жажду наживы в числе главных причин разразившегося мирового конфликта, подобных иллюзий насчёт быстрого конца уже не оставалось.
Сложно сказать, симпатизировал ли папа одной из сторон конфликта, особенно до вступления Италии в войну в мае 1915 года. Неоднократно в союзнической прессе раздавались обвинения в отношении кардиналов в прогерманских настроениях. Французские СМИ неоднократно упоминали Бенедикта как «Pape boche», т.е. «Папу-боша», а единственный английский кардинал в курии Эйдан Гаскет в ноябре 1914 года в письме министру иностранных дел Великобритании лорду Грею сообщал:
«Папа и его Государственный секретарь очень корректны в своём отношении, но общее умонастроение духовенства удивительно… Германия, Австрия, Бавария неустанно работали последние два года, и когда война началась, почва уже была подготовлена. Пруссия не надеется на простую удачу и действует с умом [дьявольского] змия».
Вес немецких священнослужителей в Риме, немцев и австрийцев среди иезуитов, наконец, немецкое финансирование конференций, конгрессов, католических учебных заведений сыграли огромную роль. В то же время «модернистски» настроенные французские священнослужители и государственные деятели не находили поддержки среди консервативного итальянского духовенства. Дошло до смешного: у Германской империи было два посла при Святом Престоле (один от Пруссии, другой от Баварии), и им помогал посол австро-венгерского императора. У Антанты же было всего два официальных представителя — от России и от Бельгии, при этом русский посланник практически не имел доступа к понтифику, поскольку отношения между русской православной и католической церквями были далеки от идеальных.
Видимо, папа и его государственный секретарь действительно проявляли сдержанную симпатию к Центральным державам. Австро-Венгрия была последней крупной католической империей, заслоном против России. Планы последней по захвату Константинополя также не вызывали восторга у курии, поскольку тогда для Ватикана был бы потерян весь Ближний Восток. В общем, папа мог, не покривив душой, выступать за возвращение к довоенному status quo, который устраивал католических прелатов. Поскольку понтифик обладал важным моральным авторитетом, то обе стороны требовали, чтобы он осудил «зверства» немцев в Бельгии и «преступления» русских в Пруссии и т.д., вынудив его в январе 1915 года сделать заявление, что «он осуждает безусловно всякую несправедливость и насилие по отношению к любой стороне конфликта». Этим немедленно воспользовались бельгийцы, истолковав сказанные слова в свою пользу, что немедленно вызвало бурю негодования в Германии, недовольной «французским папой».
Вступление Италии в войну ещё более осложнило жизнь папы и курии, поскольку выдерживать нейтральный тон в такой ситуации было чрезвычайно трудно. Немецкие священнослужители и финансируемые Германией учебные заведения оказались под угрозой ареста и интернирования. Сам Бенедикт XV и его государственный секретарь Гаспарри очень скептически относились к военным возможностям Итальянского королевства и, как показало развитие событий, были правы, что Рим не сможет обеспечить полноценный фронт против Австро-Венгрии без поддержки союзников.
Инцидентом, который в наибольшей степени осложнил и без того непростые отношения Итальянского королевства и Святого Престола, оказалось так называемое «дело Герлаха». Оно было результатом расследования итальянской контрразведкой взрыва боевого корабля «Леонардо да Винчи» в бухте Таранто в августе 1916 года и годом ранее в бухте Бриндизи судна «Бенедетто Брин». В конечном счёте, как пишет Поллард, все нити привели в Ватикан к одному из тайных советников папы, монсеньору Рудольфу Герлаху, которого подозревали в руководстве шпионской немецкой сетью в Италии. Вокруг него, как и вокруг любой шпионской фигуры того времени, ходила масса слухов — например, про сексуальную распущенность во время его жизни в Вене, совсем как у полковника Редля, или про то, что он даже и не был никогда священником. Скорее всего, самое большее, в чём был виноват Герлах, бывший действительно близким другом папы, — это в использовании дипломатических каналов для передачи какой-то информации помимо официальных писем Святого Престола, а также, возможно, в финансировании двух прогерманских газет в Италии. Проверка бумаг Герлаха, впрочем, ничего не дала. Сам Бенедикт и секретарь Гаспарри воспринимали всю эту историю как часть масонского заговора против католической церкви, продвигаемого министром иностранных дел Италии Сиднеем Соннино.
Гуманитарные и мирные инициативы
Деньги, которые удавалось добыть Бенедикту, шли в первую очередь на обеспечение его гуманитарных инициатив (надо отметить, правда, что содержание папской резиденции не сокращалось, а жить понтифик предпочитал пышно, с соблюдением всех необходимых церемоний). Организация «Opera dei Prigionieri», основанная Ватиканом и расположенная прямо в месте пребывания его государственного секретаря, с весны 1915 года и до конца войны разобрала 600 000 единиц корреспонденции. В это число вошли 170 000 запросов о пропавших без вести лицах, 40 000 просьб о помощи в связи с репатриацией заболевших военнопленных и 50 000 писем, перенаправленных по нужным адресам военнопленным и их семьям.
По инициативе папы его нунции в Брюсселе, Мюнхене и Вене регулярно навещали лагеря военнопленных. Тысячи военнопленных получили возможность уехать в нейтральную Швейцарию для лечения. Заботой Бенедикта также стали судьбы детей, потерявших родителей в Европе и на Ближнем Востоке и оказавшихся в лагерях для беженцев. Бенедикт написал личное письмо османскому султану, чтобы убедить его прекратить преследования армян, приведшие к миллионам смертей.
Важной частью дипломатических усилий Святого Престола стали мирные инициативы, с которыми Бенедикт, кажется, выступал ежегодно, начиная с дней объявления войны. Наибольший резонанс имело послание в августе 1917 года. Ему предшествовали переговоры с кайзером Вильгельмом (вели их, конечно, папские представители, а не он сам), а также с новым императором Австро-Венгрии Карлом I и его супругой Цитой. Любопытно, что в общем и целом призыв папы совпадал с требованием «мира без аннексий и контрибуций», который продвигали большевики в России. По крайней мере, вопросы территориального размежевания в Европе и колониях предлагалось решить путём мирного арбитража и переговоров между всеми заинтересованными сторонами.
Главы Антанты восприняли эту инициативу как попытку Германии выйти из войны с наименьшими потерями и либо проигнорировали послание, либо через прессу отвергли саму мысль о подобном. Хуже того, даже Германия в общем была настроена негативно, поскольку успехи подводной войны в 1917 году внушили кайзеру и его командованию мысль, что они могут дожать союзников и без всякого вмешательства римского папы. Вудро Вильсон, хотевший сам выступить всеобщим примирителем, также проигнорировал послание Бенедикта, причём после войны многие отмечали, как близки знаменитые «14 пунктов» Вильсона к идеям римского понтифика.
Окончательно идею всеобщего мира похоронила катастрофа при Капоретто. Итальянский кабинет министров не мог в тот момент придерживаться никакой другой идеологии, кроме войны до победы. Любое проявление слабости грозило обрушить внутреннее положение в стране, а пример России с ее революцией грозной тенью нависал над Европой. Надо отметить, что Бенедикт социализм ненавидел и деятельно боролся с любыми его проявлениями.
После крушения Австро-Венгрии и отречения Его императорского и королевского апостолического величества Карла, а также перехвата всех мирных инициатив американцами с их идеей Лиги Наций положение папы оказалось печальным. Добившись определённых успехов в деле гуманитарной помощи и стремясь выступить в качестве всеевропейского мирного посредника, папа не сумел преодолеть сопротивление правительств великих держав, для которых чем дальше, тем больше Святой Престол становился рудиментом старой, навсегда ушедшей эпохи.